У капитана Звездного Флота не бывает выходных. Это традиция. Очень древняя и крайне неприятная. Выходные бывают у инженеров, офицеров, советников, даже у варп-двигателей и то бывают выходные; а у капитанов – нет. Ну и черт с ними, с выходными. Зато никто не в праве отобрать у капитана его головную боль и полуденное чаепитие.
Хотя от головной боли Жан-Люк Пикард отказался бы с превеликим удовольствием.
Конечно, если бы точно знал, что взамен получит нечто полезное, например, отпуск. Но отпуск в скором времени ему не грозил, поэтому и с головной болью расставаться не хотелось. Боль – лучше пустоты и равнодушия.
Жан-Люк прикрыл глаза и откинул голову на спинку кресла. Мягкого, кожаного кресла, успокаивающе бежевого цвета. Голос словацкой певицы, исполнявшей «In trutina» из кантаты Орфа, наводил на мысли о прекрасном, далеком и совершенном: о Земле, свежем хлебе, виноградных лозах, усеянных прозрачными каплями вечерней росы и… об отпуске.
Где-то в медицинском отсеке доктор Беверли Крашер хлопотала над лейтенантом О`Рейли, вздумавшей рожать именно в момент недавней ромуланской атаки; в инженерном – Джорджи ЛаФорж спорил с бригадой техников, выясняя почему, собственно, трилитий больше не желает синтезироваться в дилитий; и не связано ли это фантастическое событие с опозданием энсина Реми на работу… Капитанский долг обязывал Пикарда посетить в ближайшие часы каждое из упомянутых мест. Поддержать, наставить, пожать руки, улыбнуться, уверить, что все будет хорошо: трилитий обязательно синтезируется, а дилитий очистится; ребенок вырастет превосходным звездофлотцем, а доктор Крашер вообще молодец и ждать ей орден. А, может, два. Словацкая певица взяла высокую ноту, и ее голос плавно перетек в область ультразвука. Пикард покрепче зажмурился. Горячий «Ерл Грей» перестал быть горячим, и уже не походил на графский напиток. У капитана Звездного Флота не бывает выходных…
Когда гениальное творение немецкого композитора прервалось резкой сигнальной трелью, Пикард не удивился. Чудом казалось другое – около получаса его никто не беспокоил. Нехотя, разлепив веки, Жан-Люк осмотрелся по сторонам, велел компьютеру увеличить освещение на три пункта и, тяжело вздохнув, сказал «входите»…
Магнитная дверь почти бесшумно распахнулась, и в каюту шагнул второй офицер – лейтенант-коммандер Дейта. Позитронный андроид и жуткий любитель задавать вопросы, на которые человеческая цивилизация за тысячелетия истории так и не смогла дать ответ.
К сожалению, у андроидов тоже не бывает выходных…
— Капитан! — Взволнованно произнес Дейта, едва переступив через порог. — Капитан, я…
— Здравствуйте, Дейта…
— Оу… — лейтенант удивленно выгнул брови, явно осмысляя сказанное, и, слегка улыбнувшись, поздоровался в ответ. — Здравствуйте, капитан.
— Присаживайтесь, мистер Дейта.
Дейта послушно сел в предложенное кресло, опустив руки на колени. Музыка стихла. Пикард приказал компьютеру остановить запись и, скрепя сердце, приготовился выслушивать длинный, феноменально длинный монолог. Излагать суть вопроса кратко андроид не умел.
— Дейта, вы когда-нибудь устаете? — Жан-Люк потер виски. Голова раскалывалась.
— Капитан, вы же знаете, что…
— Нет, нет! Отвечать было не нужно.
— Да?... Я так и подумал.
Капитан тяжело вздохнул. Нет, беседы с Дейтой вовсе не утомляли. Иногда, Пикард готов был поклясться, что после споров с лейтенантом, он чувствовал невероятный душевный подъем, мысли прояснялись, а сердце начинало биться ровнее. Присутствие офицера действовало умиротворяюще, как хорошая музыка, или ароматный чай.
— А разве сейчас не ваша очередь нести вахту? — С сомнением спросил Жан-Люк.
— Нет, капитан, сейчас очередь Уорфа.
Обвинить андроида в забывчивости ничуть не проще, чем приучить триббла подавать клингону тапочки. Чуткий слух подсказал Пикарду – звездолет сбавил скорость.
— Говорите, мистер Дейта. Я весь внимание…
— Да, капитан. — Лицо андроида приняло серьезное выражение. — Меня беспокоят зеркала…
— В каком смысле?
— Понимаете, капитан…
Жан-Люк явно ничего не понимал.
— Понимаете, — невозмутимо продолжал советник по науке. — Люди чрезвычайно трепетно относятся к зеркалам. К тому же существует пословица, что глаза – это зеркало души…
— Я знаю, Дейта.
— Не сомневаюсь. Так вот. Существует так же поверье, что разбитое зеркало приносит неудачи, и…
Пикард внезапно подумал, что в данную секунду новая атака ромулан пришлась бы весьма кстати. Но не перебивал.
— … и позже полуночи в зеркало смотреться опасно.
— Дейта, пожалуй, вам следует изъясняться конкретнее.
— Разумеется, капитан. Я просто хотел спросить, что вы видите, глядя в зеркало.
— А что я могу там видеть? Отражение. Разве нет?
Дейта торжествующе улыбнулся, совсем по-человечески.
— Ранее я придерживался аналогичного мнения. Однако, проанализировав некоторые пословицы, поверья и притчи, пришел к выводу, что, глядя в зеркало, а точнее рассматривая собственные глаза, человек видит не только внешнюю оболочку, но и душу.
Потому как глаза – зеркало души, а глаза отраженные в зеркале – зеркальное отражение души.
Вы со мной согласны?
Пикард крепко задумался. Нельзя отрицать, что в словах андроида имелся некий смысл, но путаница фраз напрочь отбивала возможность в нем разобраться.
— Продолжайте…
Дейта приободрился.
— Следовательно, боязнь разбитых зеркал тождественна страху потери души. Ведь разбивая зеркало, человек разбивает свое отражение, а, разбивая отражение – разбивает на множество осколков некогда единую душу, отраженную в зеркале…
Пульсация в висках усиливалась, Пикард ощутил тошноту и болезненное покалывание в груди.
— Это все, Дейта?
— Не совсем, капитан… Когда вы смотрелись в зеркало, не случалось ли вам предположить, что это не вы смотритесь в зеркало, а душа смотрится в вас? И что вы при этом испытывали?
— Дейта, попробуй ответить на этот вопрос самостоятельно. Видишь ли, у каждого человека сугубо личное мировосприятие и наши взгляды на окружающий мир и самое себя редко совпадают.
Пикард смолк. Ему стыдно было признаться, что он в общем-то никогда и не задумывался, а что же он видит в зеркале… помимо неумолимо стареющей плоти.
— Ясно, — Дейта понимающе кивнул. — Получается, у меня нет души…
— О, Дейта! Почему?
— В зеркале я вижу себя. А с учетом отсутствия эмоций, я даже не в силах представить, каково это – заглянуть в душу. Мои глаза видят мир, но этот мир…хм, не такой, каким должен быть мир человека. Он… статичен?! И если я захочу разбить зеркало – я разобью лишь зеркало…
— А ты бы хотел разбить душу? — Пикард невольно ухмыльнулся. — Я бы радовался на твоем месте.
— На моем месте? Радовались? Не понимаю…
— Ну, получается, ты не способен разбить душу…
— Потому что у меня ее нет. Намного приятнее душу потерять, чем никогда не иметь… Я полагаю…
— Ох, Дейта ты сводишь меня с ума…
— Извините, капитан…
— Не беспокойся. Я образно. Да и спасибо тебе. Порою мне кажется, что у тебя –отвергающего свою человечность (не спорь!) – намного больше мудрости, нежели у доброй половины земных философов… А теперь мне необходимо вернуться на мостик…
— Да, капитан. И простите за беспокойство…
Жан-Люк с трудом поднялся на ноги, поправил смятую форму и двинулся к выходу. Непривычно тихий Дейта последовал за ним…
— И еще! — Пикард резко остановился. — Зеркала тебя беспокоят, верно? Возьми и разбей парочку. Полегчает…
— Хм, может быть…
Через несколько месяцев Дейта сконструировал нового андроида, дав ему, а точнее ей, имя Лал. Юного андроида тоже взволновали зеркала. Правда, она не разбила ни одного. Потому что увидела…
И погибла сама.
Интересно, а у души бывают выходные?
Русская страница Брента Спайнера